Явился паук - Страница 6

— Что прикажете носить, мисс Глория Вандербильт? — парировал он слегка обиженно. — Розовые кроссовки?

— Ну да, розовые кроссовки, — развеселилась Мэгги, — на худой конец салатовые. А ты напялил башмаки для похорон, Сморчок.

В тени дубов и вязов, доходивших до крыши административного корпуса, близ спортивного зала, откуда доносился стук мячей, стоял голубой фургон. Туда и привел ребят мистер Сонеджи.

— Ну, друзья, прыгайте назад, — скомандовал учитель, открывая им дверцу и снимая очки, постоянно сползавшие с носа.

— Мы едем домой? — поинтересовался Майкл.

— Простите, сэр, что «мерседес» не подан, — шутливо раскланялся учитель. — Мы будем действовать по инструкции, полученной мной по телефону от мистера Чакли.

— Мистера Джолли Чолли Чакли, — уточнил Майкл, называя прозвище, придуманное им для секретного агента.

Садясь в машину, Сонеджи резко захлопнул дверцу:

— Секундочку, ребятки.

Он зарылся в какие-то коробки, сваленные на переднем сиденье в беспорядке, не свойственном педантичному учителю математики. Через минуту он обернулся, и дети застыли от ужаса: Сонеджи был в безобразном противогазе из черной резины и держал в руках что-то вроде миниатюрного огнетушителя.

— Мистер Сонеджи! Мистер Сонеджи? — От волнения голос Мэгги сделался визгливым. Она в ужасе закрыла лицо руками. — Перестаньте! Прекратите пугать нас!

Учитель направил предмет прямо в лица детей.

— Что это вы делаете? — воскликнул Майкл, не успевший толком испугаться.

— Получай, гениальный ребенок. Ты мне надоел.

Он выпустил из баллончика сильную струю хлороформа. Вокруг детей, распластанных на заднем сиденье, расплылось целое газовое облако.

— Отлично, — тихо пробормотал мистер Сонеджи. — А теперь вперед. И никто ничего не узнает.

В этом и состояла вся прелесть: никто никогда ничего не узнает.

Сонеджи завел двигатель и тронулся, напевая «Волшебный автобус». У него было прекрасное настроение. Помимо всего прочего, он намеревался стать первым в истории Америки профессиональным похитителем детей.

Глава 5

Очередной срочный звонок в дом Сандерсов раздался в четверть одиннадцатого. У меня не было никакого желания с кем-либо беседовать — только что я провел минут десять наедине с журналистами, которые в преддверии новых сенсаций стали моими закадычными друзьями. Вообще в последнее время я сделался любимчиком прессы: обо мне написали даже в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Вновь и вновь я говорил о зверских убийствах черного населения в округе Колумбия. В прошлом году из пятисот убитых в столице только восемнадцать жертв были белыми. Два-три репортера отметили сей факт. Уже прогресс.

Звонил Рахим Пауэлл, молодой проворный детектив из специального отдела. Разговаривая, я рассеянно поглаживал мячик, видимо, принадлежавший Мустафе, испытывая волнующие чувства от этих прикосновений. Ну кому понадобилось убить чудесного малыша? Не могу понять. Пока не могу.

— Сэр, это Джиф беспокоится, — говорил в трубку Рахим.

— Кросс у телефона. — Голова все еще шла кругом. От трубки пахнуло дешевыми духами, наверное, ими пользовались Пу или Сьюзетт. Хорошо бы поскорее со всем покончить.

— Говорит шеф полиции Питтмен. Как продвигается дело?

— Убита вторая семья за неделю. Мать, дочь, маленький мальчик. Полагаю, убийца тот же, что и прошлый раз. В доме отключено электричество — видимо, любит работать в темноте.

Я кратко обрисовал некоторые детали. Все равно раскручивать это дело предстоит мне одному: убийство в Саут-Исте ни для кого не представляет интереса.

После моего доклада воцарилось краткое неловкое молчание. Со своего места я видел рождественскую елку Сандерсов, притулившуюся в гостиной. Ее тщательно разукрасили блестящей мишурой, дешевыми шарами, бусами и попкорном. На верхушке красовался самодельный ангел из фольги.

— Я слышал, что жертвы — маклер и две проститутки, — сообщил Джиф.

— Неправда, это обычная бедная семья. У них стоит рождественская елка.

— Алекс, кончай пороть чушь. Только не сегодня.

Он хотел взбесить меня и добился этого.

— Вы правы. Одна из жертв — трехлетний малыш в пижамке. Видно, это он приторговывал. Я проверю.

Мне не следовало этого говорить. Вообще много чего не следовало делать, но в последнее время я был на пределе. Точнее, в последние три года.

— Вы с Джоном Сэмпсоном срочно направляетесь в Вашингтонскую частную школу, — заявил Питтмен. — Черт знает что кругом. Я говорю серьезно.

— И я говорю серьезно. — Я изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать на него. — Это почерк опасного рецидивиста. Жуткое зрелище. Люди плачут прямо на улице. И это накануне Рождества!

Тем не менее, шеф приказал нам ехать в джорджтаунскую школу, повторяя, что кругом черт знает что. Прежде чем туда отправиться, я связался с нашим отделом, где имеют дело с рецидивистами, и с более высокой инстанцией — Федеральным бюро расследований. У них есть компьютерные данные на всех убийц-рецидивистов, включающие психологические характеристики, описание почерка преступлений, характерные детали, в том числе данные, никогда не публиковавшиеся в печати. Мне нужен возраст, пол, физические особенности…

Мне сунули отчет об осмотре места преступления. Как обычно, я поставил крестик — †, свою обычную подпись.

Cross.

Я — крутой паренек из крутого района. Вот так.

Глава 6

В стенах закрытой частной школы мы с Сэмпсоном почувствовали себя малость не в своей тарелке — все разительно отличалось от школ Саут-Иста и их обитателей. Кроме нас, в вестибюле находилось всего несколько чернокожих из обслуги, и, хотя я слыхал, что здесь учатся дети африканских дипломатов, мне что-то ни один на глаза не попался. Мы пробрались сквозь толпу растерянных учителей, родителей, полицейских и детей. Некоторые в открытую рыдали на лужайке перед школой.